— Спасибо тебе. — На какой-то момент Провидец показался просто человеком в беде, благодарным за помощь. — Хотел бы я чем-то тебе отплатить; так ведь полагается отвечать на доброту.
Потом он испортил впечатление, замахав руками и произнеся нараспев:
— «Ради твоей великой добродетели, о дева, я отвечу на три твои вопроса». Так ведь тоже полагается — давать деве три ответа, а не один. Помнишь, ты как-то сказала, что Перекресток напоминает тебе волшебную сказку?
Бидж уже привыкла к тому, что Харралу известно все, что бы она ни говорила и ни делала.
— Я имела в виду чудовищ и то, что происходит во время путешествий.
— А я-то думал, ты хотела сказать, что путешествия способствуют росту личности, а сказки требуют, чтобы герой отправлялся в дорогу. Иногда для роста требуется мужество. Иногда достаточно не думать только о себе. — Харрал бросил на Бидж странный взгляд.
Когда она ничего не ответила, он вздохнул:
— Ладно, спрашивай о том, что у тебя на душе. Бидж откашлялась и заговорила медленно, тщательно выбирая слова:
— Ты знаешь, что вне Перекрестка я смертельно больна. Может ли это измениться?
— Да.
— Если я буду по-прежнему больна, когда покину Перекресток, смогу ли я изменить это своими действиями?
— Да.
Бидж неожиданно поняла, в какую западню попала, сказав это, и пожалела, что не попросила грифона написать для нее вопросы: грифон был большой знаток грамматики и смысловых тонкостей, и именно сейчас любая ошибка могла оказаться опасной. Все же она задала свой последний вопрос:
— И если я буду по-прежнему больна, когда покину Перекресток, будет ли у меня шанс осуществить это изменение?
Провидец закрыл глаза:
— И на этот раз ответ — да. Мысль и Память закрыли мордочки крыльями и запищали:
— Да. Да. Да. Харрал вздохнул:
— Это все, что я могу тебе сказать. Бидж, внезапно почувствовав себя очень неуверенно, пробормотала:
— Спасибо.
— О, не благодари меня. — Харрал снова улыбался своей горькой улыбкой, циничной и отстраненной. — Это твое путешествие — я только даю тебе туманные указания. Постарайся запомнить, что я сказал тебе сегодня. — Он молча смотрел, как Бидж уложила инструменты в рюкзак и пошла к выходу; единственным звуком был издевательский смех Мысли и Памяти.
Бидж вернулась в свой коттедж, с грустной уверенностью размышляя о том, что наверняка в словах Провидца было что-то важное, но она не может это что-то уловить. Она поцелуем разбудила Стефана, вместе с ним приготовила завтрак, потом до полудня они занимались любовью.
Во второй половине следующего дня у Стефана были занятия в университете, и он должен был вернуться в Виргинию.
— Мне так жаль, Бидж. — Тем не менее он упаковал рюкзак сразу, как проснулся: фавн стремился к знаниям, а учиться в настоящем университете с компьютерами и профессорами и всем прочим казалось ему просто волшебным чудом.
Бидж поцеловала его:
— Конечно, милый. — Она хорошо его понимала: для нее Перекресток был таким же волшебным чудом.
Дафни пришла в восторг, обнаружив в постели еще и Стефана, а Хорват ревниво наблюдал за Бидж; к тому же изгнание с самого теплого местечка в ноги не улучшило его настроения. На рассвете он требовательно тявкнул, потом стянул на пол одеяло и помочился на него. Бидж была уверена, что сделал он это нарочно.
Бидж застелила постель, накормила Дафни и Хорвата, потом взяла простыню и вышла из коттеджа, оставив дверь приоткрытой, чтобы животные могли свободно входить и выходить.
— Прежде чем мы уедем, я хочу остановиться у «Кружек» и попрощаться со всеми.
— «Мы»? — с надеждой посмотрел на нее Стефан. Бидж накинула простыню на Знак Исцеления.
— Разве мне не следует отвезти тебя обратно? — Увидев выражение его лица, она добавила: — Любому человеку иногда нужен выходной.
— Вилли, моему соседу по комнате, это не понравится, — пробормотал Стефан, хотя выглядел очень довольным.
Всякое удачное празднество наносит какой-то урон. Лужайка перед «Кружками» была вытоптана и испещрена следами копыт, будто тут прошло стадо — как оно на самом деле и было. Б'ку катком разравнивал дерн, Мелина ему помогала. Стоя в дверях, Филдс и Кружка осматривали поврежденную лужайку и давали советы, как привести ее в порядок. Рядом расположился и грифон, внимательно за всем наблюдавший, но никакой помощи не оказывавший.
Ли Энн подогнала грузовик поближе к дверям, и они с Дэйвом грузили в него свое имущество. Стефан помахал им из кабины фургона и, все еще стесняясь того, каким они его помнят, вытащил учебник и принялся его читать. Он быстро увлекся чтением. Бидж выпрыгнула из кабины и спросила Ли Энн:
— Все остальные уезжают вместе с тобой?
— Нет. Мой грузовик — чисто школьный автобус. Мы тут договорились, раз у меня один из двух колесных экипажей на Перекрестке, что я подброшу Анни и Дэйва до поворотов в нужном им направлении.
Б'ку был рядом и слышал их разговор. Бидж всегда соблюдала осторожность и не упоминала Книгу Странных Путей в чьем-либо присутствии. Поэтому она спросила только:
— Помощь тебе требуется? Филдс весело вмешался в разговор:
— Я их провожу. — Он подмигнул Бидж. — Хорошо провела ночь?
— Замечательно, — ответила она спокойно. Анни, Ли Энн и Дэйв старательно отводили глаза, но Ли Энн хихикнула.
Бидж обняла их всех по очереди, шепнув Ли Энн напоследок:
— Только пусть у тебя больше не появляется светлых идей насчет исчезающих видов. Ли Энн сделала гримасу:
— Честно говоря, не припомню, чтобы у меня до сих пор такие идеи возникали. — Она села за руль и помахала остальным. Филдс, внезапно утратив самоуверенность, влез на место пассажира рядом и с опасением выглянул в окно. Ли Энн дала задний ход, на прощание посигналила (похоже, только затем, чтобы увидеть, как подпрыгнул при этом Филдс), и грузовик уехал.
Бидж вздохнула:
— А теперь, если мы со всеми попрощались и нам никого не нужно подвезти…
— Я готов. — Все обернулись. В дверях «Кружек» стоял Хрис, сжимая ручку потертого кожаного чемодана. Его усы впервые на памяти Бидж были аккуратно расчесаны, волосы расчесаны тоже и старательно смазаны бриллиантином. Одет Хрис был в старомодный и мятый черный костюм.
— Я носил его, — он с гордостью расправил лацканы, — когда впервые приехал в Америку.
Бидж представила себе черно-белую фотографию: кудрявый молодой человек сходит с корабля на Эллис-Айленде, совсем одинокий, но ничего не боящийся.
— Он все еще тебе к лицу. Хрис снова расправил лацканы:
— Нет, нет. Немодный. Слишком старый. Как я сам. Кружка произнес без всякого выражения:
— Ты собираешься покинуть нас, Хрис?
